В конце октября 2020 года вышла книга Екатерины Польгуевой «На той и этой стороне».
В книгу вошли стихотворные тетради:
* На бегу (2010-2018)
* На той и этой стороне (2019)
А также четыре рассказа:
* Возвращение
* 14 октября. Дни рождения
* Момо Капор и леденцовый петух
* Янычары
ISBN 978-5-6041-7264-3
Книгу можно приобрести:
В книжном магазине Читай-город
1. Не курточка, а рыцарский наряд, но нет меча, лишь кулаки немеют... 1993
2. Октябрь. (Осень, смерть - твое ремесло. Клена свечечка в изголовье...) 1994
3. Пересиливший страх и шагнувший в ночную Москву... 1995
4. От октября до октября. (Безжалостен холодный свет, октябрьское солнце слепо...) 1997
5. Прислушиваясь к шороху дождей, я удивленно дневники листала... 1997
6. О, стоит ли спешить куда-то или печалиться всерьез... 1998
7. И небо серо, и листья желты, из черных веток октябрь соткан... 1999
8. Этот город проклятый, этот город живой... 1999
9. До свидания, храбрые люди! Исчезает надежда во мгле... 2000
10. Москва забыла - это ей несложно, ей безразличны даже те, кто живы... 2002
11. Выхожу в белый снег, безнадежный октябрьский снег... 2002
12. Над листвой кроваво-ржавой неба дымные разводы... 2002
13. Нервная бьется жилка бледного фонаря... 2002
14. В ожидании снега воздух насторожён... 2003
15. Десять лет (Черный день встает в окне, сделав солнце невозможным... ) 2003
16. Не опавшие вовремя листья устало горят... 2004
17. Пожалею себя да поплачу, побратаюсь навек с Октябрем... 2005
18. Митинг (Площадь с утра полощет ливней гремучих влага... 2007
19. Апокалипсис – завтра. А нынче живем, как всегда... 2010
20. Листья лишь тускло тлеют, но не сгорают... 2016
21. Столетие. (Что нам теперь случившееся когда-то...) 2017
22. Лето кончилось – это точно... 2019
23. Снег (Может быть, это не первый, а самый последний снег...) 2019
24. Рот фронт! (Манит висячий мост на другую сторону...) 2019
25. В ожидании чуда уже предчувствие катастрофы... 2019
Не курточка, а рыцарский наряд,
Но нет меча, лишь кулаки немеют.
Смотрю в себя на триста лет назад
И чувствую, что отступить не смею.
Все кончилось, но что-то началось:
История, которую спугнули,
Легко играет нами вкривь и вкось,
Позвякивая автоматной пулей.
Наряд не по плечу, но кем-то сшит
Он для меня,- и не сыскать иного...
... Я больше не хочу стихов чужих
В предчувствии единственного слова!
октябрь 1993
Осень, смерть - твое ремесло.
Клена свечечка в изголовье.
Снова улицы занесло
Ночью листьями цвета крови.
Разорен в одночасье дом,
Горечь дыма, как на пожарище.
Город - сумрачный Вавилон,
Многоликий, непонимающий.
Осень, смерть - твое ремесло,
Неизбежное и неправое.
Оттого торжествует зло,
Оттого и следы кровавые.
И не спрятаться, хоть беги,
Коль охота идет за душами.
Но отчаянью вопреки
Клена свечечка не потушена.
октябрь 1994
Пересиливший страх
И шагнувший в ночную Москву,
Как в разверстую пасть,
Что дышала свинцово и тяжко, -
Для того, чтобы кровью
Его пропиталась рубашка
Перед тем, как падет
На сырую от крови листву.
О, романтика подвига -
Поиски юной души,
Мотыльком на свечу
К ней стремятся вчерашние дети.
Только правда - не правда,
Пока не оплачена смертью.
И в безжалостном небе
Восход равнодушный дрожит.
Комом в горле - зачем?
Он уже без него, этот день.
А живые забудут,
Поскольку живые и сыты.
Может, это не мертвые, -
Может, живые - убиты?
Потому и не мучатся памятью,
Беглой, как тень...
Но настанет октябрь,
Хлынут листья из вспоротых жил
Облетевших деревьев,
И с гарью смешается ветер.
Пересиливший страх
Ничего больше не совершил,
Откупив нашу совесть
Ценой своей жизни и смерти.
сентябрь 1995
Безжалостен холодный свет,
Октябрьское солнце слепо.
От окровавленного неба
Кленовый листик нам в ответ
На этот безутешный стон,
На все бессонные молитвы...
Асфальтовое поле битвы,
Где враг еще не побежден.
В переплетенье пестрых жил
Воспоминанья, как чужие.
За что вы головы сложили?
А мир как будто и не жил,
Но ждал иного рубежа,
Чтоб снова разорвать столетье.
От осени, судьбы и смерти
Который год не убежать.
сентябрь 1997
Прислушиваясь к шороху дождей,
Я удивленно дневники листала,
И прошлое глаза мои застлало
Кровавой пеленой ушедших дней.
А я боялась памяти своей.
Все было, ничего теперь не стало.
Водой гремучей осень заливала
Остывший пепел канувших страстей.
Казалось, миновала сотня лет,
И все дожди, и сей октябрь недужный,
Лишь календарь оборванных газет
Пожухлою листвой засыплет лужи.
Запутавшись в струях, померкнет свет,
Преображавший времена и души.
октябрь 1997
О, стоит ли спешить куда-то
Или печалиться всерьез,
Коль нам дарована в награду
Слепящая листва берез
И леса рыжие одежды,
И неба слишком синий лед,
Чуть-чуть щемящая надежда,
Что прошлое не подведет...
Но долго ли еще продлится
Покой растаявшего дня,
Который просветляет лица
И гасит всполохи огня
Нездешнего... Другие даты
Выстраивают грозный ряд,
В лицо бессонного Белграда
С холодным ужасом глядят.
Мой голос, глохнущий над миром...
Не докричаться, не посметь,
Когда из радиоэфира
Зло,- равнодушное, как смерть.
И все-таки еще на грани,
Еще не прах, не пустота,
Как безнадежно сердце ранит
Октябрьская красота!..
И все-таки перезимуем
И выживем, пусть даже врозь,
Пока вчерашним поцелуем
Кровоточит рябины гроздь.
октябрь 1998
И небо серо, и листья желты,
Из черных веток октябрь соткан.
Но я не знаю, ни где, ни кто ты,
Чужое время в проемах окон.
А поезд вылез из подземелья,
Мир неизменен, все так же точно,
Как было раньше: часы, недели
Застряли в горле часов песочных.
Мы снова в ссоре, но по соседству,
Мы вновь бок о бок, не узнавая...
Быть может, это осколок детства
Цепляет вечность корявым краем.
А может статься, на перегоне
В земле осталось лежать лет двадцать:
Пока тряслась я в пустом вагоне,
В одно мгновенье настала старость.
Сквозь эти стекла не видишь флаги,
Не слышишь выстрелы и фанфары,
Плетется поезд неспешным шагом
В тоннель, от света прищурив фары.
Застыли стрелки на цифре “восемь”,
Не в силах поезд остановиться.
Все тот же вечер, все та же осень,
Над колокольней все те же птицы...
октябрь 1999
Этот город проклятый,
Этот город живой
С в кровь истертым асфальтом
И побитой листвой.
Эти зимы без края
И октябрьский снег,
Не вздохнуть, умирая,
И не выровнять бег.
Эти черные толпы,
Словно сор из мешка,
И гудящие тропы,-
Нет, не люди - мошка
С высоты самолета...
Но с заоблачных трасс
Очень важное что-то
Не улавливал глаз.
Не сбывались приметы,
И обужена высь,
Потеряли предметы
Свой обыденный смысл
Первородный. Но семя
Даже здесь прорастет,
И бессонное время
Мимо смерти бредет.
Пусть страшнее, чем выстрел
Слов газетная рябь,
Это торг ненавистный
И привычный, хоть грабь
Магазины и банки,
Чтобы нищим раздать...
С тяжким грохотом танки
Мнут булыжник опять,-
И не вражьи, а наши.
(Чей там в облаке лик?)
Беспощаден и страшен
И до дрожи велик
Даже в маске плакатной
Ложью смятой, как ржой,
Этот город проклятый,
Этот город чужой.
Он поземочной солью
Раны припорошит
И останется болью
Где-то вместо души.
октябрь 1999
До свидания, храбрые люди!
Исчезает надежда во мгле.
Ничего уже больше не будет
На истерзанной этой земле.
По пришествии нового Хама -
Звон монет, словно скрежет оков.
Не отстроить поруганных храмов,
Не прогнать обнаглевших врагов.
То не ваш - это дьявольский выбор,
Там, где сербов теперь не сыскать,
Только помнящий подвиги Ибар
Катит воды горючие вспять.
Даже песни - и той не осталось
Нам, что преданы сами собой.
Мы стояли, пока вы держались,
Но проигран решающий бой.
И не ведали, что согрешили,
Боль веков устремляя к нулю,
Когда Белый свой Город крушили
На потребу лихому жулью.
Опустело бесцветное небо
До заветной неблизкой поры.
Этой осенью сгинули сербы
Вслед за русскими в тартарары,
Где лишь сытые сволочи правы
И снимают проценты с потерь.
Как ни празднуй рожденья и славы,-
Ни певцов, ни героев теперь.
Только горько вот так расставаться,
Жить в бесчестье обидно вдвойне.
Я - то знаю - увидимся, братцы,
Не в раю, так на новой войне.
октябрь 2000
Москва забыла - это ей несложно,
Ей безразличны даже те, кто живы.
Как жарко говорим о целях ложных
И проклинаем всласть пророков лживых!
И вороньё хохочет над крестами,
И черный дым у куполов клубится...
Уж столько раз меняли нас местами,
Что не поймешь, где жертвы, где убийцы.
А всё печемся о вселенском благе
С отчаянья или с усмешкой желчной.
И только листья рвутся, словно флаги
Багряные. И будут рваться вечно.
октябрь 2002
Выхожу в белый снег, безнадежный октябрьский снег,
Где под саваном все мы - творцы колдовского обряда.
Я еще человек, а, быть может, и не человек,
В этой медленной скуке пустого Охотного Ряда.
Пустота, несмотря на толпу и мелькание фар
И присутственных мест, что ко мне попривыкли невольно.
Мне почти всё равно, но пока хоть немного мне больно -
До конца не вросла в этот смертный метельный угар.
Прислоняюсь к стене,- и в затылке пульсирует век,
Он за всякое дело стремился к стене нас поставить.
Всё затмит быстрый снег, но следов не укроет и снег
В мглистом городе, где и следов невозможно оставить...
октябрь 2002
Над листвой кроваво-ржавой
Неба дымные разводы.
Ни величия державы,
Ни отчаянной свободы…
Память – горькое лекарство,
Но и памяти не верьте!
Нарождающийся – здравствуй,
День, хотя бы после смерти!
(А точнее, после жизни,
Там, где заживают раны).
Мы не из любви к Отчизне
Умираем слишком рано.
Просто здесь – граница мрака,
Вечность прямо у порога,
И до дьявола полшага,
И мгновение до Бога.
октябрь 2002
Нервная бьется жилка
Бледного фонаря,
Лопнувшая копилка
Черного ноября…
Круглые пятна света
Звоном – из-под ноги…
Вытертые монеты,
Чтобы отдать долги.
Вечность ли разменяла
Мелочью дней до дна, -
Медного капитала
Бросовая цена:
Будто еще не поздно
Жизнь ощутить внутри,
Будто бы это звезды
В небе – не фонари…
ноябрь 2002
В ожидании снега воздух насторожён,
Погрустневшие окна не отражают света.
И ноябрь вновь так отчаянно обнажен,
Что вопросы молкнут, оставив одни ответы.
Но такая смута и в ясности, и в душе,
В этом бледном небе, в слепом над домами солнце!
Что-то близко, еще не здесь, но вот-вот – уже
Через пару вздохов очнется и оборвется.
А покуда живем обыденной маятой –
Перезвоны монеток и пироги с капустой.
Вдруг обрушится жизнь всей яростной полнотой,
Но сейчас так блаженно, так первозданно пусто.
А уж коли судьба – смирись и не прекословь:
Впереди целый миг, огромный, необозримый…
То ли сок томатный разбрызгали, то ли кровь,
То ли это под первым снегом горит рябина…
ноябрь 2003
Черный день встает в окне,
Сделав солнце невозможным,
Листья в ледяном огне
Мучаются мелкой дрожью.
Плещется неясный свет,
Будто кофе недопитый.
Десять непрожитых лет
Очередью в миг прошиты,-
Снизу вверх – наискосок
Бьет свинцовым многоточьем
В сердце, в голову, в висок,
Разрывая небо в клочья…
Видно, рано забывать,
Видно, забываться рано,
Видно не забинтовать
Октября сквозные раны…
октябрь 2003
Не опавшие вовремя листья устало горят,
Гнутся ветки под завтрашним бременем мерзлого снега.
Календарь обреченный, сомкнувший достроенный ряд,
Нижет бусины дней, тусклый свет загоняя под веки.
Только это не солнце, и в общем-то даже не свет,
А ноябрьский мрак, предзакатный всегда, предрассветный,
Этот призрак полудня – одна из застывших примет
Неизбежного времени жизни твоей безответной.
Но и в замкнутом мире и движется все, и течет,
Пусть без всякого вымысла, лишь полагаясь на смыслы,
Торжествующий разум и самый расчетливый счет.
Но, подводишь итог, - и не сходятся честные числа.
И никак не вмещаются в правила сложной игры,
В справедливость судейства и поиски верной удачи
Не опавшие листья и горечь дубовой коры,
Ненадежная осень, что снег задержавшийся прячет.
И вдыхаешь пустеющий воздух, и рвешься за край,
Чтобы чувствовать землю до самой отчаянной дрожи,
Покидая предел, где останется маленький Кай
И из кубиков льдистых вовек свою вечность не сложит.
ноябрь 2004
Пожалею себя да поплачу,
Побратаюсь навек с Октябрем.
Без надежды, а все ж на удачу
Вместе медной листвы наберем.
Подари, брат Октябрь, мне ненастье, –
Лжет холодного солнца огонь!
Ну а листья положим на счастье
Попрошайке в пустую ладонь.
Он ругнет нас – не купишь ведь хлеба,
Листвяные скопив кругляши.
Но посмотрит на небушко-небо,
Улыбнется – не надо спешить.
Вот и мы, по дремучей аллее
Этой медью опавшей шурша,
С Октябрем, всех любя и жалея,
Побредем, никуда не спеша.
октябрь 2005
Апокалипсис – завтра. А нынче живем, как всегда,
В унисон с незапамятных сроков затверженной гамме.
Здесь беда – не беда, а ноябрьских ливней вода,
И ее по-пловцовски привычно разводим руками.
За решетками дня мы – рабы с девяти до семи,
Хоть никто не мешает намеренно сбиться с дороги.
Да раздастся в ушах: «до-ре-ми, до-ре-ми, до-ре-ми»
Телефонным звонком, полицейским сигналом тревоги –
И опять в бесконечном заплыве мы ставим рекорд.
Утром серые сумерки, вечером – стылая темень.
«До-ре-ми, до-ре-ми»… Но совсем незнакомый аккорд
Прочищает вдруг слух, ударяя, как выстрелом, в темя.
И ломает мелодия мнившийся вечным уклад,
Разбиваются гаммы, иные сплетая созвучья.
Всё еще, как всегда, но бессмысленно и невпопад.
В унисон – только снег, поваливший из лопнувшей тучи.
Тонкой дрожью звенит на столе позабытый стакан
Недопитого чая, и этой отчаянной нотой
На изломе времен – нам сигналят, что есть Океан.
Есть еще Океан – и его океанские воды.
ноябрь 2010
Площадь с утра полощет
Ливней гремучих влага,
Но не смывает с площади
Кровь воспаленных флагов.
Страстно ли, равнодушно ли
Падают в толпы речи.
Между телами с душами
Не прекращает сечи
Время. Какое дело
Времени до ристалища
Жалкого, оголтелого,
Пошлого – настоящего?
Жизни стирает в крошево
Судеб великих жажда.
И проступает прошлое
Вечностью – в миге каждом.
октябрь 2007
Листья лишь тускло тлеют, но не сгорают –
Порох октябрьский, видать, не того замеса.
Самое время учиться ходить по краю,
Так, чтобы навык в условные вбить рефлексы.
Самое время, которое ошалело –
И не нагнать, хоть за страх, хоть за блеск державы.
Мир наш, до срока размеченный черно-белым,
Но иногда промелькнет золотой и ржавый.
Может и проще, коль графика линий четких
Не размывает ни правила, ни границы.
Перебираю желуди, словно четки…
Ходим по краю – ах, кабы нам разучиться!
Мимо дорог непроезжих да мимо леса,
И городов, раздолбанных артобстрелом.
Порох октябрьский, видать, не того замеса –
В мире, теперь навсегда уже черно-белом.
октябрь 2016
Что нам теперь случившееся когда-то:
Россказни, сплетни – по книжкам и понаслышке.
Ветер истории давние треплет даты
С вечным азартом, не делая передышки.
Ветер истории – это всего лишь образ,
Только метафора или фигура речи.
Ветер крепчает и набирает голос,
Чтобы метафора вдруг обернулась смерчем.
Пыль на витрине, – ни воли тебе, ни боли,
Просто музей: экспонаты, таблички, цацки,
Сказки про Косово да Куликово поле…
Но громыхнуло с набережной Миляцки.
Так громыхнуло – огромно – над целым светом,
Пепел и лава, – и слава, и пораженье.
И разберись-ка, что станет теперь победой:
Выжить и жить – или в первом же пасть сраженье.
По петроградским набережным в июле,
Где не помогут ни книги, ни послезнанье,
Рыщет погоня, а, может быть, просто пули –
Завтра в вожди, а покуда – опять в изгнанье.
Завтра – октябрь, но пока набухает лето,
Метит героев дня во враги народа.
Ветер истории нам не дает ответа,
В море метафор ни дна, ни моста, ни брода…
июль 2017
Лето кончилось – это точно,
К умирающему теплу
Льни, пока не поставит точку
Дождь, расплывшийся по стеклу.
Даже бабьего не осталось,
А индейского – не проси….
И такая горчит усталость
Над холодным огнем осин.
Нет, не пробуй на вкус, не трогай
Капель тягостного свинца.
Все не пройденные дороги
Доведут тебя до конца.
Дыма занавес, листьев заметь –
Сей затертый до дыр сюжет,
Где нелепая эта память
И тебе не нужна уже…
октябрь 2019
Может быть, это не первый, а самый последний снег
Мир за окном, как школьный блокнот, листает.
Только к полудню, лихой совершив забег,
Первый, последний ли, – он все равно растает.
Может быть, вовсе не снег, а такая соль –
Сути, земли, себя – нам дана с метелью.
Может быть, снег помножит тебя на ноль.
Или же – бог там с правилами – поделит…
октябрь 2019
Манит висячий мост на другую сторону,
Шаг – и больше ни страха уже, ни робости.
Только ехидно ворoны орут – не вoроны,
Под ногу, чтобы в пропасть, а не над пропастью.
Кто там шагает правой, хоть с левой не получается?
Я и кулак еще – левый – сожму и «рот фронт, товарищи!»
Врешь, не возьмешь – пусть мост все сильней качается.
Там, на той стороне, говоришь, пожарища?
Ну а на этой пиршество мертвой падали,
Ну а на этой все сгнило и заболочено.
Кыш, чернокрылые! Может быть, мы и падали.
Но поднимались, шли. Ничего не кончено.
Пусть не по форме, не праздничными парадами,
Не по святым писаниям, вековым уложениям.
Песни борьбы взовьются над баррикадами –
И навсегда – началом и продолжением.
Красный рассвет все равно над землей прорежется,
Сквозь безнадегу дней и дымы пожарища.
Мост наш висячий, может, и не удержится.
Левый сожму кулак – и «Рот фронт, товарищи!»
ноябрь 2019
В ожидании чуда уже предчувствие катастрофы.
Но пока не дали еще небеса отмашки –
Ничего не случится. И ты затираешь до звуков строфы,
От которых опять под кожей бегут мурашки.
А тебе-то казалось, привычка твоя посильней наркоза,
Потому что все проходит от вечного повторенья.
Да какое-то слово случайно засядет внутри занозой
Навсегда с невозможностью будущего выдворенья.
Вот и ждешь одновременно – чуда, крушения, плена, боя,
То ли смертной ненависти, то ли бессмертной любви и дружбы.
Но – мятежный – ни в бурях, ни в смерти ты не найдешь покоя.
А заноза под кожей в душу впивается глубже, глубже…
ноябрь 2019